Еврейская историография XVI и последующих двух веков
В XVI веке наблюдается некоторое оживление в еврейской историографии, во всяком случае, в её изложении в Электронной Еврейской Энциклопедии. Рассматриваемая статья упоминает – без указания ошибочно отнесённой к XV веку работы – следующие произведения еврейских историографов этого века:
"Работа "Шалшелет ха-каббала" ("Цепь предания") Гдалии бен Иосефа Ибн-Яхьи, потомка изгнанников из Португалии, опубликованная в Венеции, в 1586 г. "Хроника подлинных событий (не сказано, каких, – Е.Г.) смешана в последнем сочинении с легендами и сомнительными преданиями". Последнее, конечно, не добавляет солидности еврейской историографии.
Обширный труд "Утешение в бедствиях Израиля" маррана Шмуэля Уске (якобы 1553), "представляющий собой обзор истории страданий еврейского народа". А кроме страданий в еврейской истории ничего не происходило? Ни в жизни общин, ни школ, ни в судебном и административном самоуправлении, ни в отношениях с властями и т.п.?.. Про него сказано, что "труд Уске, написанный на португальском языке, представляет значительную литературную ценность". Но ведь мы сейчас не на уроке литературы! Нас интересует историографическая ценность произведения.
Сборник Шломо Ибн Верги содержит рассказы и предания о преследованиях евреев в средние века. Он озаглавлен "Шевет Иехуда" ("Бич Иехуды"), и якобы издан в 1553 году. "Для объяснения судьбы евреев среди чужих народов Ибн Верга часто прибегает к моралистическим рассуждениям и поучительным рассказам (что, на мой взгляд, сильно снижает историографическую ценность его повествования! – Е.Г.), иногда искажая историческую действительность". Хорошо, что историческая действительность искажается только иногда!
Уже упомянутая выше книга Азарии де Росси "Меор эйнаим" ("Свет очей"), якобы 1573 года. Её характеризуют "обращение к истории Второго храма, использование нееврейских источников и критический подход к теологическим проблемам". Обращение к истории Второго храма – не свидетельствует ли о близости по времени этого периода к тому времени, когда жил де Росси или другой реальный автор этой книги?
Труды Иосефа ха-Кохена (Италия), главный из которых "Эмек ха-баха" ("Долина плача") якобы 1558 года, посвящён преследованиям евреев в начале нового времени и в эпоху контрреформации. Его труды, как сообщается, демонстрируют "хроникальный подход, приспособленный к условиям времени". Кроме того, он "не только использовал нееврейские источники, но и посвятил специальное сочинение истории монархов Франции и Турции". Иными словами, автор внёс вклад в историографию этих стран, но в историографию евреев – лишь в ограниченном смысле.
Труд "Цемах Давид" Давида Ганса (Прага, якобы 1592), "написанный под влиянием центрально-европейской хронографии". Этот труд, согласно рассматриваемой статье по истории еврейской историографии, "представляет собой хронологическое описание событий всеобщей (1-я часть) и еврейской (2-я часть) истории с отдельными повествовательными вставками, более подробно освещающими те или иные события".
Хроники Элияху Капсали (якобы около 1483–1555). Они демонстрируют "обширный охват событий, а также использование личного опыта автора и его воспоминаний о встречах с изгнанниками из Испании".
Как видим, для данного века при всей узости содержательного спектра хроник вроде бы выполнена минимальная норма по количеству историографических трудов. Но при пристальном рассмотрении становится ясно, что выполнена она только для второй половины оного, ибо в первую мы имеем одного перебежчика из предыдущего века и, быть может, некоторые хроники последнего из названных авторов.
Зато со следующим XVII веком дела совсем плохи. В статье упомянут только один труд, относящийся к этому столетию: книга Натана Наты Ханновера "Иевен мецула" ("Трясина", Венеция, 1653). "Чтобы побудить евреев к покаянию и укрепить в них дух мученичества за веру, автор ярко изображает в ней трагические события того времени". Помимо этого, заставляющего усомниться в объективности автора заявления, сказано ещё – впрочем, не слишком определённо – о том, что "массовое истребление евреев казаками Хмельницкого на Украине и в Польше (1648–49) породило целый ряд хроник, наиболее выдающейся из которых и была книга Ханновера".
А что же с XVIII веком?
Похоже, что к этому времени еврейские историографы то ли полностью вымерли как класс, то ли нашли себе более почётное и интересное занятие, чем описывать погромы и массовое уничтожение евреев. Во всяком случае, никаких еврейских историографов статья энциклопедии в этом веке не знает. Похоже, век сей был веком зарождения христианской историографии о евреях, но никак не веком еврейской историографии: у евреев полностью пропал интерес к своей истории. Поэтому статья без обиняков переходит к XIX столетию и, наконец, сообщает о действительном рождении еврейской истории в начале оного:
"Первой попыткой связно изложить историю еврейского народа на современном европейском (немецком) языке были "Лекции по новой истории евреев" (Вена, 1819) Ш. Левизона (1789–1821)".
Как мы видели выше, ни о какой иной попытке "связно изложить историю еврейского народа" на любом из многочисленных использовавшихся евреями языков история еврейской историографии в памяти не сохранила. Скорее всего, таких попыток просто не было.
А может быть, они по каким-то неизвестным нам причинам уничтожались еврейской цензурой?
Марголин сообщает на стр. 210, что теологические книги еврейского автора Леона де Модена (якобы 1571–1648) смогли увидеть свет только через двести лет после его смерти, ибо он весьма критически относился к Каббале и Талмуду. Как раз это замечание и даёт мне повод поставить вопрос о существовании у европейских евреев цензуры в Новое время. Правда, и в Библии можно найти немало сведений о цензуре и даже об уничтожении книг. Разбитые Моисеем в гневе каменные дощечки с десятью заповедями и сжигание Иродом архивных записей о родословной евреев с целью сокрытия своего не совсем еврейского происхождения – наиболее известные, но не единственные примеры такого рода. Но все они относятся историками ко времени, слишком далеко отстоящему от XVII–XVIII веков. Неужели еврейская цензура действительно могла задержать на сотни лет или сделать вообще невозможной публикацию неугодных ей почему-то книг? В том числе и книг по еврейской историографии?
В книге Вольфганга Шпайера "Уничтожение книг и цензура духа у язычников, евреев и христиан" основной упор делается на христианскую духовную инквизицию. Тем не менее, в ней на десяти страницах в главе "Уничтожение книг и цензура духа на Древнем Востоке, в Израиле и в раннем еврействе" подробно описываются все акции подобного рода в библейский период времени. Однако для Средневековья автор видит только уничтожение еврейских книг христианами, но не самими евреями. По крайней мере, в главе "Цензура и уничтожение еврейских писаний" ни о какой внутриеврейской цензуре не сообщается [Шпайер]. На фоне существования еврейских книгопечатников в самых разных странах якобы двухвековое воздержание от публикации неких книг или уничтожение их рукописей скорее всего говорит о том, что эти книги тогда ещё не существовали. Эту возможность позднего отнесения некоторых еврейских книг, в том числе и историографических, к прошлым векам, не стоит упускать из вида.
Антисемит ли автор настоящего произведения?
С одной стороны, конечно! Всякий, кто разрушает филосемитские мифы – антисемит и вообще нехороший человек. Более того, меня более или менее официально объявили антисемитом в русском клубе при еврейской общине г. Карлсруэ после произнесённого мной там доклада об истории сефардов. В нём я не только усомнился в древности происхождения последних, но ещё и отрицал – в ходе последующей дискуссии (не там ли мне "оплодотворяли" мозги информацией об ежегодных еврейских исторических записях?) – правомерность словосочетания "еврейская нация".
Причём во главе тех, кто отнёс докладчика, бывшего когда-то защитником прав евреев и других преследуемых властями нацменьшинств в СССР, в разряд антисемитов, встал человек, незадолго до этого написавший обо мне хвалебную статью. В последней он даже вполне благосклонно упомянул о руководимом мной Историческом салоне, на котором в парную баню загоняются многие хронологические басни. Но пока речь шла об искажении истории людей иных конфессий, это было вполне приемлемо для бывшего советского профессора философии. А вот посягать на еврейскую хронологию и еврейские мифы…
Наверняка репутация антисемита укрепится за мной после опубликования настоящей книги. Тем более, что и в предыдущей своей книге я писал что-то такое весьма крамольное о ранней истории евреев и о становлении иудаизма в Европе. И, наконец, кто, кроме самого зловредного антисемита, может утверждать, что древнейшие в мире евреи не имеют собственной историографии? Или появились в сегодняшнем виде лишь в новое время?.. Наверняка он действует по заданию "чёрной сотни" и немецких неофашистов, а не из чистого интереса к восстановлению исторической правды!
Несмотря на это, сам я свои писания антисемитскими не считаю. Как не считаю антихристианской мою критику хронологии Средневековья в Европе. Или антимусульманскими или антибуддийскими мои сомнения в правильности хронологии возникновения и развития ислама и буддизма. Наоборот, я считаю свою критику полезной для всех этих религий, ибо она направлена на очищение их от наносного, от привнесённого в неё людьми. Привнесённого примитивно мыслящими и притом в самые последние века. И сделали это сами верующие. Не верхушка церкви, а её низы. Это они попытались превратить в дополнительную религиозную догму не содержащееся в священных книгах хронологическое сопровождение. Хронология не была частью религии, но теперь она – к сожалению – сливается с ней воедино у далёких от теологии рядовых верующих и даже у отошедших от религии людей.
Разве моральная значимость проповеди Моисея, Будды, Христа или Мухаммеда потеряет свою притягательную силу, если выяснится, что эти проповеди несколько моложе, чем мы до сих пор думали? Разве эти харизматические личности упадут в наших глазах при сокращении хронологии? Считать так, значит – усомниться в абсолютной важности их учений для людей. Получается, что их значимость зависит от их древности, и что они были менее привлекательными в начале своего существования. А это уже некий отход от притязания каждой из религий на абсолютность, с чем я – человек неверующий, но зато так называемый дистанционист, с уважением относящийся ко всем видам духовности – никак согласиться не могу.
Даже имеющиеся у меня сомнения в естественности возникшей при чтении статьи из энциклопедии картины, что еврейская история состоит чуть ли не исключительно из библейской и послебиблейской религиозной истории с одной стороны, и из истории преследований и страданий евреев с другой, вызвана не юдофобским настроем, а сомнением в правильности всей исторической картины человечества и еврейства в частности. Концентрация на преследованиях в ущерб описанию общественной жизни евреев, развития их культуры, их социальных институтов, их демографии и родов деятельности, их места в европейских государствах и обществах, их роли в развитии западной цивилизации представляется мне реализацией некоторой узкой идеологической установки, а не отражением реального прошлого.
Такая установка могла возникнуть и совсем поздно (например, в XVII веке после преследований евреев, поляков и вообще городских жителей со стороны казаков Богдана Хмельницкого или во времена религиозных войн в Центральной Европе).
Но подобная идеологическая концепция свидетельствует об искажении еврейской истории, и не служит мерилом её истинности. Даже на проходившем в сентябре 2006 года в Констанце 46-м съезде немецких историков был поднят вопрос о том, что история немецко-еврейских отношений не должна представляться как сплошная картина преследования евреев немцами, как в Средние века, так и в эпоху нацистской диктатуры. Причём с этим требованием выступил не немецкий историк, которого рьяный экс-профессор философии из СССР не постеснялся бы за это объявить ещё одним антисемитом, а израильский историк профессор Моше Циммерманн из Еврейского университета в Иерусалиме. Об этом сообщила 22 сентября 2006 года солидная немецкая газета "Ди Вельт". Моше Циммерманн происходит из семьи гамбургских евреев, эмигрировавших в Палестину до Второй мировой войны. В своём творчестве он рассматривает такие темы, как национализм и антисемитизм, а также история немецко-еврейских отношений с древних времен до эпохи просвещения. Таким образом, приведённое его мнение – это не только точка зрения израильского ученого, но ещё и эксперта в данной области.
Кстати, в пользу моей теории возникновения европейского еврейства, сформулированной в книге "История под знаком вопроса", говорит и существование в Западной Европе обозначений "еврейский епископ" и "еврейский замок", о которых повествует энциклопедия Майера. Еврейскими епископами якобы обозначали руководителей еврейских общин в крупных центрах христианства, бывших столицами христианско-епископских владений, таких как Шпайер, Вормс, Майнц, Трир и Кёльн. Дольше всего такое обозначение главы местных евреев продержалось в Вормсе, где последний еврейский епископ умер в 1792 году. Использовалось это обозначение и в Англии в аналогичном смысле. Интересно, что для него существовал и специальный латинский термин episcopus Judaeorum.
Что до второго из названных мной выражений, то в Австрии сохранил своё старинное название город Юденбург (Еврейский Замок или Еврейская Крепость), имевший когда-то большой еврейский квартал и претендовавший на роль важного торгового центра. Благодаря наличию вблизи серебряных копей, Юденбург был, якобы начиная с XIII века, важнейшим торговым городом в Штайермарке – сегодня одной из федеральных земель в составе Австрии. Отсюда еврейские торговцы в своё время осуществляли контроль над существенной частью европейской торговли с Венецианской Республикой. В Новое время начался упадок города и в 1973 году он насчитывал всего 11000 жителей, но продолжал оставаться важным центром туризма.
Как я отмечал в моей названной выше книге, иудаизм в его протоформе начального монотеизма существовал ещё около 1500 года в Европе параллельно с ранним христианством, тогда только искавшим себя. Епископы католические и еврейские были не просто стоявшими на одной ступени локальными предводителями религиозных объединений местного масштаба, мало отличавшимися друг от друга в вопросах веры, но часто и близкими родственниками. Раскол монотеистов на общины, вошедшие в иерархическую структуру, из которой постепенно возникла будущая католическая церковь, и будущих евреев (сначала это просто были свободные церкви, не желавшие признавать над собой более высоких ступеней церковной иерархии) не означал особого изменения в их отношениях и в их статусе. Именно поэтому и те, и другие продолжали именоваться епископами.
Скорее всего, и хозяева замка, давшего название городу Юденбург, были теми монотеистами, которые не захотели стать католиками. Таким образом, среди "старообрядцев" того времени были и епископы, сохранившие свой сан после оформления еврейской религии, и феодалы, не пошедшие в католики. Потом многие из членов – в том числе высокопоставленных – этих свободных религиозных общин всё-таки стали католиками или перешли (в меньшем количестве) в протестантские церкви. Последние могли привлекать ещё не ставших совсем евреями в привычном нам значении этого слова протоевреев именно своей независимостью от папы. И только с оформлением в XVI веке евангелической заключительной главы в догмате веры произошёл окончательный раскол упрямых староверов с евангелистами. Так началось превращение этой части староверов в евреев, завершившееся в XVII веке. При такой картине даже возникновение в следующем веке течения хасидизма становится логичным: не ждали энергичные цадики тысячи лет, пока пробьёт их час, а оперативно подсуетились и создали своё течение иудаизма вскоре после оформления еврейства в отдельную религию.
Энциклопедия Майера ничего не сообщает о судьбе евреев города Юденбург и их – предположительно весьма многочисленных – синагог. Зато она подробно описывает христианские церкви в городе. Сколько из них было первоначально синагогами, и какой процент нынешних прихожан-католиков или граждан-атеистов является потомками перешедших до и после 1500 года в католичество евреев, энциклопедия не сообщает. Но она также не сообщает ни о разрушении синагог, ни об изгнании евреев из города. Выводы предоставляю делать читателю: историки же даже не в состоянии сформулировать соответствующие вопросы.
Еврейская историография средневековья – альтернативный взгляд?
Приведённая выше уничижительная характеристика еврейской историографии, конечно, не понравится некоторым из моих читателей. Наверняка кто-нибудь из них усомнится в высоком качестве статьи из Электронной Еврейской Энциклопедии, на основании которой я пришёл к выводу об отсутствии у евреев собственной историографии и о позднем возникновении истории евреев. Поэтому я решил перестраховаться и посмотреть, не опровергают ли мои выводы другие справочные издания или авторы, исследовавшие этот вопрос до меня.
В солидной 30-томной немецкой энциклопедии Майера статьи о еврейской историографии мне вообще найти не удалось. Там сразу бык берётся за рога и речь идёт о еврейской истории в её традиционном варианте без траты времени на пояснения, откуда мы всё изложенное знаем. Знаем, и всё! Задающие неверные вопросы, станьте в угол! Нет упоминания историографических произведений и в разделе этой энциклопедии, посвящённом еврейской литературе.
Поэтому я обратился к двум более ранним еврейским энциклопедиям, солидность которых подтверждается уже тем, что они напечатаны на бумаге и занимают много места на книжной полке. Сначала я начал читать статью "Историография" в Краткой Еврейской Энциклопедии, изданной в Иерусалиме Еврейским университетом в 1986 году [Ист1]. И сразу обнаружил, что в ней нет никакой новой для меня информации по той простой причине, что разобранная выше статья [Ист2] из Электронной Еврейской Энциклопедии абсолютно идентична текстовой части статьи [Ист1]. Просто в электронной публикации были опущены иллюстрации из [Ист1].
После этого я занялся статьёй [Красный], отражающей уровень знания о еврейской историографии в начале прошлого, ХХ века. Она начинается с раздела, посвящённого библейской историографии. Первое впечатление: это теоретические рассуждения, которые призваны скрыть отсутствие конкретной информации по еврейской историографии. Вот пример такого типа общих рассуждений, без упоминания каких-либо конкретных авторов или конкретных их произведений:
"С точки зрения современных требований большая часть вышеуказанного материала не годна для историко-литературной обработки, но древние израильские логографы смотрели на это иначе – для них всё служило материалом для восстановления прошлого, безразлично, свидетельствовал ли он о естественных или сверхестественных явлениях. Разница между подлинной историей, историей легендарной и чистой легендой, которые так строго различает современная историография, была им чужда; в их глазах всё носило печать достоверности. [...] Конечно, первые израильские историки не оставили своего имени на своих творениях – идея авторства была ещё чужда им (но не Давиду – автору псалмов? – Е.Г.). Предания и легенды, которые они собирали и записывали, являлись в то время общей собственностью и не переставали быть таковой даже тогда, когда они уже зафиксировались на письме" (столбец 442).
И далее на многих страницах, не называя каких-либо историографов, кроме нескольких имён из Библии, авторы теоретизируют о том, как развивалась еврейская историография библейского периода. Так, они считают, что "в последние три или четыре столетия до христианской эры возникают народные религиозные истории. В основании их лежат, по-видимому, в большинстве случаев реальные события, которые, однако, изукрашены таким количеством легенд религиозного характера, что из них подчас весьма трудно выявить лежащую в их основе историческую правду".
Только для третьего и второго века до н.э. статья называет ряд имён еврейских историков, действовавших "на греческой почве", имевших греческие и персидские имена (Димитрий, Эвполем, Артапан), а также нееврейских писателей, писавших о евреях. При этом некоторые их произведения считаются поддельными.
Добравшись до Филона Александрийского, авторы признают, что из многочисленных его работ только одна – о евреях. Это его "Жизнь Моисея". Наконец, в самом конце "библейского" раздела статьи назван Юст Тивериадский, составивший хронику (или краткую историю) еврейского народа, начиная от Моисея, с описанием восстания против римлян. Оба произведения были написаны на греческом, утеряны и реального вклада в формирование картины прошлого не внесли.
Вторая часть статьи озаглавлена "От Иосифа Флавия (1 век хр. эры) до начала 20 века". Флавию посвящен целый столбец, из которого мы узнаём, что:
Автор этот первым из евреев разработал историю научно, однако
Книги его не были распространены.
Он верил всему, что находил в источниках, и
Вкладывал в уста своих героев речи, которые последние никогда не произносили, но которые они – по его мнению – могли бы произнести.
Далее идёт речь об уже названном мной выше произведении "Седер олам рабба". Подчёркивается, что восстание Бар-Кохбы не нашло своего историка, и что вообще в последующие столетия якобы господствовало устное предание (с чего бы это после постулируемого всеми опыта с написанием Библии?). Во всяком случае, и здесь тоже следующее историографическое произведение – это уже названная "Седер олам зута". Затем упомянуты некоторые произведения талмудического характера. Вообще очевидна тенденция относить некоторые чисто религиозные произведения к якобы историографическим. На фоне этой тенденции, статья [Ист2], с которой начался мой подробный анализ состояния дел с еврейской историографией, представляется изложением цитируемой здесь более старой статьи с опускание тех произведений, для которых историографический характер играет второстепенную роль. Иными словами, никакой особой информации, расширяющей наше знание о еврейской историографии, ни для библейского её периода, ни для следующего за ней двузначного числа веков получить не удалось.
Зато сообщается много интересного про труд Банажа. Оказывается, он "первым после Флавия приступил к научной разработке еврейской истории" (столбец 455). Иными словами, в течение 1600 лет ни одному из якобы бесчисленных великих еврейских мыслителей, не говоря о крайне ограниченном количестве еврейских историографов, не пришла в голову идея о "научной разработке еврейской истории"! Неужели этот факт не кажется удивительным и неправдоподобным на фоне существующей длительной истории евреев?!
К сожалению, сами евреи ничего об этом научно разработанном исследовании их истории не знали и открыли его для себя лишь в следующем столетии. Далее, оказывается, Банаж не был одинок в своём христианском интересе к истории евреев. Его современник Иоанн Яков Шудт написал в 1714 году трёхтомную интересную книгу "Еврейские странности". Названы и другие книги христианских авторов, затрагивавших историю евреев. Но сами евреи всё ещё своей историей не интересовались (или, как сказано в статье, "сами евреи за это время не подвинули разработки историографии"!). Даже движение за ассимиляцию не обнаружило интереса к еврейской истории.
В завершение приведу такую фразу из статьи [Красный]: "Поворот наступил в начале 19 в. Это столетие, столь важное для развития исторической науки вообще, создало и еврейскую историография" (столбец 456). В конце этой фразы, к сожалению, не стоит большой восклицательный знак, хотя он явно туда просится!
Поможет ли распознать еврейскую историографию "взгляд с Запада"?
Наконец, чтобы сравнить мой вывод об отсутствии еврейской историографии, основанный на чтении русскоязычной информации, с таковой же, идущей с Запада, я приведу ещё один анализ состояния еврейской историографии послебиблейского периода. Еврейский электронный журнал hagalil (
http://www.hagalil.com/) опубликовал недавно статью [Миддеке], посвящённую еврейской историографии в Средневековье. Её автор Стефан Миддеке составил обзор литературы по данной теме и выделил при этом следующие тезисы:
Еврейство диаспоры пользовалось в Средние века историко-теологическими рамками, происхождение которых лежит в античной эпохе, и которые исходят из того, что Бог является хозяином истории, а Израиль – его избранным народом.
Относительное отсутствие еврейской историографии в Средневековье наблюдается на фоне существования незначительного числа хроник, демонстрирующих попытки отойти от названных выше представлений.
Периферийные примеры еврейской историографии остаются исключениями из общей картины отсутствия еврейской историографии в эпоху Средневековья вплоть до изгнания евреев с Пиренейского полуострова в самом конце XV века.
Даже великий средневековый философ религии Маймонид считает чтение светских религиозных произведений чистой потерей времени.
Только те немногие еврейские хроники играли несколько большую роль, чем никакую, которым удавалось затронуть важные религиозные аспекты.
Каких же еврейских историков отмечает Миддеке в своём обзоре? Есть ли среди них новые имена? Оказывается, нет. Он упоминает уже названного мной еврейско-испанского философа Абрама (Абрахама) Ибн Дауда, и уточняет, что его "Книга преемственности") датируется 1160/61 годами. Далее подробно останавливается на творчестве Иосифа Флавия и на его значении, причём основное внимание уделяет разным пересказам его греческих произведений на древнееврейском, в том числе и рукописям неизвестного подражателя из X века, известным под наименованием Оссипона – так традиция именует этот якобы сделанный через девятьсот с лишним лет пересказ повествования Иосифа. Впрочем, а был ли это пересказ? Может быть, наоборот, сначала неким гуманистом был сочинён Оссипон, отправленный автором апокрифа в X век, а потом его использовал скрывшийся за псевдонимом "Иосиф Флавий" другой гуманист?
Вслед за этим упоминанием двух еврейских историков следует описание еврейской историографии, посвящённой преследованиям евреев. Дана общая характеристика мемориальных списков жертв преследований, но поимённо названа только одна Нюрнбергская мемориальная книга, известная как "Сефер сиккарон" или "Книга воспоминаний", относимая к якобы 1296 году. Это, пожалуй, единственное конкретное дополнение к списку конкретных историографических произведений, упомянутых в статье "Историография", разобранной выше. И здесь же сообщается о новом обстоятельстве: оказывается, песни с завуалированными намёками на преследования, сформулированными в понятной только посвящённым форме, вошли в еврейскую литургию позднего Средневековья. Понятно, что эти песни вряд ли можно считать важными историографическими работами.
На этом описание еврейской средневековой историографии заканчивается. Как мы видим, разобранная выше статья про историографию из Электронной Еврейской Энциклопедии выглядит на фоне этого обзора гораздо более солидным источником сведений об отдельных произведениях в рамках еврейской историографии. Но как из того, так и другого обзора следует один и тот же вывод: еврейской историографии практически не существовало до 1700-го, если даже не до 1800 года.
Автор последнего обзора пытается объяснить, почему история евреев не нашла отражения в христианских историографических произведениях Средневековья. Он считает, что в то время хроники фокусировали свое внимание на харизматических личностях, а не на социальных группах. Но меня сейчас меньше интересует это его объяснение, чем сам констатируемый им факт, что и нееврейские хроники не замечают, как правило, наличия евреев в Европе. Он пытается также объяснить, почему евреи сами не описывали события своей жизни, и видит причину в "травме изгнания". Это объяснение я, во-первых, не могу принять: многие евреи оказались – даже согласно ТИ – в диаспоре более или менее добровольно, в поисках лучшей жизни или в связи со своим родом деятельности; а кроме того, на многие другие темы евреи якобы писали и в диаспоре якобы в течение почти двух тысяч лет после разрушения Второго храма. Во-вторых же, меня в большей мере интересует сам факт неоднократно подтверждённого отсутствия еврейской историографии.
Объяснение необъяснимого
Первым по времени после Филона Александрийского еврейским историком, включённым в словарь-справочник историков [Брух], стал, если я не ошибаюсь, Филипп Яффе (1819–1870). Впрочем, этот необычайно талантливый человек может быть назван еврейским историком только по происхождению: основной областью его исследований была немецкая история. Он учил историю у самого фон Ранке и хотя не защитил никакой диссертации по истории, стал одним из ведущих экспертов по ранней немецкой истории. Но на жизнь ему приходилось зарабатывать банковскими операциями и торговлей зерном. Так как для евреев в то время занятие академических должностей представлялось в Пруссии практически невозможным, он в 1850–1853 годах – параллельно с интенсивными занятиями историей – получил всего за три года ещё и медицинское образование в университетах Берлина и Вены. Защитив медицинскую докторскую диссертацию, он начал работать врачом, не прекращая своих исторических занятий. Наконец, в начале 1860-х годов он всё-таки стал первым прусским профессором истории еврейского происхождения. В 1868-м он принял лютеранство, а в 1870-м покончил жизнь самоубийством.
Особенно удивительно почти полное отсутствие еврейских историоописателей на фоне существования еврейских историографов, подобно Яффе, посвящавших свои труды прошлому нееврейских народов и стран. Вспомним хотя бы уже названного Филона Александрийского, для которого занятия еврейской историей были скорее исключением, чем правилом. В книге [Фукс] упоминается еврейский купец Ибрагим ибн Якуб из Толедо, который в 965 или 966 году посетил Польшу и составил первый в истории подробный отчёт об этой стране. Выше, напомню, было также рассказано, что еврейский историк из Италии Иосеф ха-Кохен посвятил специальное сочинение истории Франции и Турции.
Любопытно отсутствие имён еврейских историков в "Словаре историков" [Брух]. Хотя во введении и постулируется, что во всех культурах историки существовали, начиная с древних времён (явно ошибочное утверждение, как показывает хотя бы пример Индии, в которой никаких историков и никакой истории до новейшего времени не существовало), при выборе имён историков, которые должны быть представлены в словаре, авторы следили за их равномерным распределением, при котором должны быть представлены представители всех культур, на самом деле имён еврейских историков словарь почти не содержит. Единственный, кто здесь упомянут – это Иосиф Флавий. Филон Александрийский отсутствует. Де Росси в словарь не включён, Грэц тоже не был сочтён авторами словаря серьёзным историком, и вообще в хронологическом списке я не нашёл ни одного из приведённых мной выше имён еврейских историографов. И это при том, что в словарь включены многочисленные арабские и вообще мусульманские историки. Не является ли это свидетельством того, что серьёзные историки не считают еврейскую историографию достойной упоминания и сводят её к разделу сказочных – в основном библейских – легенд?!
Каковы же причины описанного в настоящей работе катастрофического состояния еврейской историографии? Мне кажется, что в рамках ТИ их искать бесполезно: если бы ТИ правильно отражала прошлое, то отсутствие у евреев историографии было бы необъяснимым. Но всё дело именно в том, что традиционная версия истории не верна. И если принять нашу версию о постепенном позднем (в течение последних шести-семи веков) возникновении еврейства, то все противоречия исчезнут, и картина станет более или менее естественной. Всё описанное в библейском периоде историографии перенесётся в период 1500–1800 годов. Тогда и возникновение послебиблейской еврейской историографии во второй половине XVI века не будет казаться чем-то необычным. А если даже окажется, что перечисленные выше произведения этого времени на самом деле были написаны лет эдак на сто позже и просто неверно датированы, то картина станет даже ещё более гармоничной. Останется, правда, трудно объяснимое отсутствие работ еврейских авторов по историографии в XVIII веке. Но, может быть, это действия хронологов загнали в прошлое авторов осиротевшего в результате восемнадцатого столетия?