Где я писал про агрессию?)) Но вообще христиане довольно агрессивны, и без государства. Разрушение языческой культуры монахами-пустынниками вполне себе историческое явление.
Вандализм в храме Парфенон в Афинах был давней традицией. Наиболее известен тем, что лорд Элджин присвоил себе “мрамор Элджина” в 1801-5 годах. Но это был далеко не первый пример. В византийскую эпоху, когда храм был превращен в церковь, два епископа — Маринос и Феодосий — вырезали свои имена на его монументальных колоннах. Османы использовали Парфенон в качестве порохового погреба, отсюда и его рябая каменная кладка — результат нападения венецианских войск в 17 веке. Теперь Кэтрин Никси, преподаватель классической литературы, ставшая писательницей и журналисткой, возвращает нас к более ранним осквернениям, уничтожению лучших произведений искусства древности христианскими фанатиками (от греческого zelos — пыл, страстное соперничество) в то, что она называет “Темной эпохой”.
Используя увечья лиц, рук и гениталий на украшении Парфенона в качестве одного из своих многочисленных, потрясающе запоминающихся тематических исследований, Никси делает фундаментальный вывод о том, что, хотя мы восхваляем христианскую культуру за сохранение произведений искусства, поддержку изысканного искусства и приверженность идеалу “возлюби ближнего своего”, ранняя церковь На самом деле он был мастером антиинтеллектуализма, иконоборчества и смертельных предрассудков. Это очень страстная книга. Никси откровенна в отношении особенностей своей мотивации. Дочь бывшей монахини и бывшего монаха, она провела свое детство, преисполненное уважения к чудесам постхристианской культуры. Но, изучая классику, она обнаружила, что пелена, так сказать, спадает с ее глаз. Она носит свою праведную ярость на рукаве. Это наука как полемика.
Изображение Статуя Афины, обезглавленная ранними христианами, которые считали ее идолопоклоннической, и реконструированная археологами. Статуя Афины, обезглавленная ранними христианами, которые считали ее идолопоклоннической, и реконструированная археологами. Фото:Akg-Изображения/Gerard Degeorge
Никси пишет бурю. Каждое предложение богатое, текстурированное, вызывающее воспоминания, прочувствованное. Христианские монахи в безмолвных орденах вызывали языческие тексты из библиотечных хранилищ жестом, вызывающим рвотные позывы. Разрушение необыкновенного, пропитанного ладаном храма Сераписа в Александрии описано с сочувствующими подробностями; тысячи книг из его библиотеки исчезли, а гигантская деревянная статуя бога в храме была расчленена перед сожжением. Один из очевидцев-язычников, Евнапий, язвительно заметил, что единственным древним сокровищем, оставшимся нераскрытым в храме, был его пол.
Христиане стали известны как те, “кто перемещает то, что не должно быть перемещено”. Их похвальный призыв к неимущим в конце списка, как свободным, так и несвободным, означал, что у епископов была гражданская армия накачанных, малообразованных молодых людей, готовых избавить мир от греха. Входят парабалини, иногда носилки, иногда убийцы, которые жестоко содрали кожу с блестящего александрийского математика и языческого философа Гипатии. Или циркумцеллионы (которых боялись даже другие христиане), которые изобрели своего рода химическое оружие, используя едкую известь, соду и уксус, чтобы они могли проводить кислотные атаки на священников, которые не разделяли их убеждений.
Безусловно, у христиан не было бы монополии на ортодоксию или даже на подавление: история древнего мира обычно вызывает тошноту при чтении. Языческие философы, которые шли наперекор религиозному консенсусу, тоже рисковали подвергнуться преследованиям; Сократ, мы не должны забывать, был приговорен к смерти по религиозному обвинению.
Но христиане действительно фетишизировали догму. В 386 году нашей эры был принят закон, согласно которому те, “кто спорит о религии... должны заплатить своей жизнью и кровью”. Книги систематически сжигались. Доктринальные мнения одного из самых знаменитых отцов ранней церкви, святого Иоанна Златоуста — “Золотого Уста” — с энтузиазмом цитировались в нацистской Германии через 1500 лет после его смерти: синагога "является логовом разбойников и пристанищем диких зверей... обиталищем демонов".
Действия были экстремальными, потому что язычество считалось не только психологической, но и физической миазмой. Христианство появилось на планете, которая по меньшей мере 70 000 лет была анимистической. (Спрашивать женщин и мужчин древности, верили ли они в духов, нимф, джиннов, было бы так же странно, как спрашивать их, верят ли они в море.) Но для христиан пища, которую готовили язычники, вода, в которой они мылись, само их дыхание считались зараженными демонами. Говорили, что загрязнение проникает в легкие случайных прохожих во время жертвоприношения животных. И как только христианство стало отстаиваться Римом, одной из самых милитаристских цивилизаций, известных миру, философские дискуссии о природе добра и зла превратились в боевые инструкции для чисток и драк.
Тем не менее, вопреки мнению Никси, произошло не полное, а скорее частичное разрушение классического мира. Оживленные споры в византийских культурах о том, были ли, например, магические тексты демоническими, предполагают, что эти произведения продолжали оказывать влияние в христианской Европе. Материальная культура того времени также придает истории Никси особый оттенок: столовое серебро и столовые приборы в Византии с гордостью украшались изображениями “Илиады” и “Одиссеи”. И хотя 90 процентов всей древней литературы было утрачено, язычество все еще прочно обосновалось на улицах.
В Константинополе, духовном центре Восточного христианского мира, церковь седьмого века все еще отчаянно пыталась запретить вакхические празднества, которые узаконивали переодевание, ношение масок и вакхическое поклонение. Я читал эту книгу, прослеживая исторический след вакхического культа. На крошечном греческом острове Скирос мужчины и дети даже сегодня одеваются наполовину как люди, наполовину как животные; они носят козлиные маски, танцуют и пьют в дни праздников Бахуса в честь духа бога. Похоже, что за пределами страницы было немного больше преемственности, чем хотели бы признать христианские власти.
Но изобилующие слюной обличительные речи и яростные рассказы об ужасных мученичествах и преследованиях со стороны язычников - это то, что церковь решила сохранить и продвигать. Христианское господство в академических институтах и архивах до конца 19 века обеспечивало мессианский уклон западному образованию (несмотря на то, что многие языческие интеллектуалы пренебрежительно отзывались о грубом, неграмотном характере ранних христианских произведений, таких как Евангелия). По словам Никси, триумф христианства возвестил о порабощении другого.
И поэтому она открывает свою книгу убедительным описанием фанатиков в черных одеждах 16 веков назад, которые приносили железные прутья к прекрасной статуе Афины в святилище Пальмиры, расположенном в современной Сирии. Интеллектуалов в Антиохии (в древней Сирии) пытали и обезглавливали, как и статуи вокруг них. Современные параллели очевидны. Раннесредневековый автор, известный как Псевдо-Иероним, писал о христианских экстремистах: “Поскольку они любят имя мученика и потому, что они желают человеческой похвалы больше, чем божественного милосердия, они убивают себя”. Он нашел бы шокирующую фамильярность в новостях 21-го века.
Никси заканчивает свою книгу описанием другой Афины, в городе ее имени, обезглавленной около 529 года н.э., ее оскверненное тело использовалось в качестве ступеньки в то, что когда-то было всемирно известной философской школой. Афина была божеством мудрости. Слова “мудрость” и “историк” имеют общего предка, протоиндоевропейское слово, означающее "видеть вещи ясно". Никси представляет эту книгу, похожую на баллисту, с широко открытыми глазами и в попытке пролить свет и тепло на печальную историю интеллектуальной монокультуры и религиозной нетерпимости. Ее сочувствие, как ни странно, убедительно, принадлежит римскому оратору Симмаху: “Мы видим одни и те же звезды, небо общее для всех, нас окружает один и тот же мир. Какая разница, какую мудрость использует человек, чтобы искать истину?”
|